Cхема, собственноручно вычерченная оставшимися в живых узниками Брестского гетто Ошером Зисманом, Михелем Омелинским и Литманом Глузманом, примечательна экспликацией.
Границы гетто, обозначенные на схеме пунктирной линией, полагаю, известны многим, но и в них обнаруживается нюанс, раньше проходивший мимо моего внимания. Большая синагога на ул. Домбровского (ныне Советской – теперешний кинотеатр «Беларусь») не входила в черту гетто. И тогда многое встает на места в воспоминаниях старожилов и об использовании синагоги немцами, и об общежитии-казарме пожарных через улицу (Листовского = Буденного) от еврейского храма, и о разном другом.
Пережившие оккупацию мальчишки-приятели Виктор Бовш и Алик Садовский летом 1944-го делились по горячим следам, что после занятия Бреста немцы выбросили из синагоги священные книги, занавес, свитки Торы, семисвечники, другую утварь – свалили все это в кучу во дворе у входных ворот. А в синагогу, по утверждению мальчиков, ввели лошадей, устроили конюшню.
О бытовой стороне жизни гетто известно не так много. Брестчанка Ольга Пискановская вспоминала, как немцы наложили на евреев контрибуцию золотом. Те вроде собрали, но через какое-то время требование повторилось. Так немцы выудили часть золотого запаса, до того как произвести «окончательное решение вопроса».
Еще Ольге Георгиевне запомнились прекрасные мастера-ремесленники, в частности сапожники. Знакомый подсказал ей, что в гетто могут сделать туфельки из мягкой кожи. Оля попросила передать заказ, но ей сказали: надо прийти самой снять мерку. Увидев ее испуг, знакомый успокоил: это просто. В определенный час все караульные уходят на обед, и целый час можно беспрепятственно подлезать под проволоку.
Оля пошла и увидела, как там живут. Теснота, по несколько семей в комнате, спали на полу. Снявший мерку сапожник имел довольно большие запасы материала. Кожа была порезана на кусочки, на обороте которых рисовали простенькие картинки и вешали на стену. А когда приходил заказчик – снимали и вырезали по лекалу.
Другая брестчанка Лидия Плахт, носившая евреям хлеб, однажды ела в столовой гетто, открытой евреями для своей бедноты. Суп представлял из себя плававшие в воде картофелину и две клецки.
А жительница Тришина Ольга Добролюбова, договорившись с еврейкой о покупке, единственный раз пролезла под проволоку. «Зашла в гетто и сама была не рада: страх, нищета, голод. Все мысли были о том, как бы скорее выйти, ведь, если увидят, застрелят...»
Ошер Зисман в своих воспоминаниях указывал, что «арийская» сторона начиналась от дома раввина Зеева Соловейчика. Только ребецн (жена раввина. – В.С.) и ее дети жили там. Сам раввин уехал в Вильно. Часть этого дома была занята еврейской полицией.
...Дантист Кивлицкий, добрый человек, жил на ул. 3 Мая (ныне Пушкинская. – В.С.), и его время от времени встречали на ул. Длугой. Вдовы и сироты ждали его там, и он раздавал нуждающимся свои деньги и вещи».
Тот же источник гласит, что в канун Пецаха цадик (духовная должность) Симха Зелиг, его зять Мойше Реувен и Липа Кларфиш тайно организовали выпечку мацы.
Василий Сарычев